Колумнист Sputnik Екатерина Микаридзе рассказывает историю Дома писателей, полную трагических и счастливых моментов
Мне как-то друг сказал: "Ты бродишь по этим старым домам потому, что у тебя ностальгия по старым стенам, ты хотела бы в них жить". Хочу, но не во всех. В этом доме любой противник старины пожелал бы покачиваться в кресле у камина, что уж говорить обо мне, откровенно западающей на архитектуру и предметы романтической эпохи. Я бы хотела, чтобы в вечернем мареве по Сергиевской улице катился одинокий фаэтон. Чтобы фаэтон остановился у дверей-ворот с роскошным кружевом чугуна, и по лицу швейцара расползалась искренняя улыбка. Увы, опоздала родиться на свет на целое столетие с гаком.
Сергиевская улица теперь зовется улицей Иване Мачабели, вместо фаэтонов по ней разъезжают машины, да и швейцаров в дверях не бывает. Вместо них домофон, в который послушно жмешь и отвечаешь сотруднику охраны, зачем пожаловал в этот дом. Причины, по которым посещают его, бывают разными. Мероприятия в нем проходят почти каждый день. Речь идет о Доме писателей, что расположен в номере 13. Да-да, чертова дюжина. Я не суеверна, совсем. Просто вспомнилось о трагедии, разыгравшейся в этом доме. Хотя тут, пожалуй, во всем виновато время – мрачное и смутное, когда трагедии случались почти в каждом доме. Но лучше по порядку.
Дом в подарок
Дом этот был построен в 1905 году. Дата окончания строительства зафиксирована на барельефе, достаточно задрать повыше голову.
Построил дом для себя зажиточный купец Захарий Сараджишвили. Особняк был гораздо скромнее, да и размерах, возможно, поменьше. А перестроил его уже сын, известный предприниматель и меценат Давид Сараджишвили. Тот самый, который основал несколько коньячных заводов в Российской империи. Инициалы владельца на входной двери. Толкаю их, и они мягко поддаются. Мраморные лестницы, роскошное зеркало, светильник. На стене портрет владельца Давида Сараджишвили.
Для облагораживания жилья Давид Захарьевич пригласил немецкого архитектора Карла Цаара. Дворец получился блестящим образцом слияния европейской и тбилисской архитектуры. Построили дом по тем временам в модном стиле модерн. С роскошными спальнями, кабинетами, приемными. Внутри по-домашнему тепло и уютно. Будто при входе же тебя заключают в объятия. В доме много комнат – и решены они в стиле барокко, рококо и мавританском.
Комната, в которой сегодня традиционно проходят встречи с литераторами, не гигантская, но комфортная. По соседству от нее гостиная. В середине стол, вокруг которого, по всей видимости, собиралось большое семейство. Дом сразу же превратился в культурный центр, где собирался цвет интеллигенции. В неделю раз здесь проходили литературные и художественные вечера. Первая выставка художника Гиго Габашвили, который учился за рубежом благодаря спонсорству Сараджишвили, была организована в этом доме.
По вечерам, тифлисская интеллигенция устремлялась в местный сад, в котором сегодня работает кафе. Чтобы попасть во двор здания, нужно пройти через веранду с оригинальным умывальником и старинной напольной плиткой. Плитка была заказана у известной компании, занимающейся керамикой - Villeroy & Boсh. Плитку у фирмы заказывали всего два раза: в особняк Сараджишвили и на пароход "Титаник". Забегая вперед скажу, что и особняк Сараджишвили могла постигнуть участь "Титаника", но его вовремя подлатали, и теперь, отреставрированный, он радует глаз. Кстати, Сараджишвили подарил этот дворец своей супруге Екатерине Поракишвили на 25-летие их супружеской жизни.
Медленно ползу по изящной деревянной лестнице наверх. Половицы поскрипывают под ногами.
Давида Сараджишвили был одним из самых известных в Грузии филантропов. Для помощи нуждающимся студентам он создал комитет. Данная организация занималась выявлением талантливой молодежи и спонсированием ее обучения за границей. Среди стипендиатов Сараджишвили были такие известные композиторы, как Закария Палиашвили, Дмитрий Аракишвили, Мелитон Баланчивадзе, Ия Каргаретели, Котэ Поцхверашвили, певцы Валериан Кашакашвили, Вано Сараджишвили, художники Гиго Габашвили, Мосе Тоидзе, Григол Месхи, скульптор Якоб Николадзе и многие другие.
Давиду Захарьевичу нравилось заботиться о молодых, опекать их. Вполне возможно, что это был лимит нерастраченного отцовства, который ему не удалось реализовать в семье. Супруги Сараджишвили были бездетны. По завещанию мецената, дом после его кончины должен был отойти городу и в нем должна была расположиться культурная организация.
Возможно, так и произошло бы, но из жизни ушла его супруга Екатерина Поракишвили, пережив супруга всего лишь на пять лет. И осуществлять последнюю волю предпринимателя никто не стал. Более того, из-за финансовых трудностей брат Екатерины Поракишвили вынес дом на аукцион. Дом приобрел промышленник и меценат Акакий Хоштария.
С этого момента начинается вторая жизнь дома на бывшей Сергиевской, ныне Мачабели.
Трагический уход и именитые постояльцы
После советизации Хоштария эмигрировал. А революционный комитет передал дом грузинским писателям и деятелям искусства - в нем и по сей день размещается Союз писателей, проходят литературные вечера и встречи. 22 июля 1937 года на втором этаже этого дома, на одном из обличительных собраний, покончил жизнь самоубийством поэт Паоло Яшвили.
Паоло Яшвили родился в дворянской семье, в селе Аргвети. С молодых лет поэта возмущало социальное неравенство, буржуазная реальность. С годами его гражданская позиция в этом отношении стала четкой и ясной. Он поддержал новую власть. И в творческой кузнице появился целый цикл произведений, посвященный строителям социализма. В стихах "Новой Грузии", "Инженерам поэзии", "Поэт и Человек" провозглашал высшим долгом литературы выражение пафоса нового времени, призывал к служению социалистической Отчизне, к дружбе народов. В 1924 году Яшвили был избран кандидатом в члены ЦИК Грузии, в 1934-м - Закавказского ЦИК.
Именно Яшвили основал известную в Грузии группу литераторов-символистов "Голубые роги". Группа была создана в 1915-м и просуществовала до 1930-х годов. В группу входили известные грузинские писатели и поэты: Тициан Табидзе, Георгий Леонидзе, Григол Робакидзе, Валериан Гаприндашвили, Серго Клдиашвили и многие другие.
Между тем, шел 1937-й год. Слежка, абсурдные обвинения, доносы — писатели были вынуждены молчать или принимать предложенные системой правила. Многие этого террора не выдерживали. На интернет просторах я нашла выдержку из книги журналиста-литератора Владимира Саришвили. В ней автор приводит воспоминания дочери Тициана - Ниты Табидзе:
"Первой встречей с чудовищной жестокостью мира, первым знаком того, что детство окончилось, стало самоубийство Паоло Яшвили в 1937 году. (Паоло Яшвили и Тициана называли "сиамскими близнецами". Оба – обладатели ярчайших поэтических талантов, блестяще образованы, умны и… неразлучны. А Паоло ещё и артистичен и популярен как остроумный оратор и ведущий творческих вечеров – В.С.).
Дядя Паоло позвонил мне из Союза писателей и спросил: "Нитико, ты ведь любишь меня?". Я ответила, что очень, очень люблю. "Тогда будет у меня одна просьба – позаботься о моей Медико, присмотри за ней". Это были его последние слова – там же, в здании Союза писателей, он покончил собой. Последняя, с кем он говорил, была я. Я страшно переживала, плакала беспрерывно. Потом узнала, что его должны были назначить председателем Союза писателей, а там уже такие дела творились! Эта должность уже означала, что ты куплен. Тем более, Паоло нравился лично Сталину, и сам Сталин рекомендовал его на этот пост.
После самоубийства Яшвили Лаврентий Берия, всемогущий нарком внутренних дел, долго требовал от Тициана подписать признание в том, что Паоло Яшвили был иностранным шпионом".
Есть на втором этаже еще одна достопримечательность. Это восточная комната, в которой жил грузинский писатель и поэт Акакий Церетели. Впоследствии эта комната, по предположениям сотрудников Дома писателей, стала гостевой. В ней на данный момент идет реставрация.
В этой комнате останавливались многие поэты и писатели. Гостил в Доме писателей и русский поэт Осип Мандельштам. Его пригласили в Дом писателей Тициан Табидзе и Нико Мицишвили. В Грузию поэт приехал в первый раз в сентябре 1920-го. Приезжает в Батуми с братом и оказывается задержанным по подозрению в шпионаже. Грузинские поэты, случайно оказавшиеся в это время в Батуми, его вызволяют и приглашают в Тифлис. Во второй раз Мандельштам с супругой приезжает уже через год.
"Лето и осень 1921-го они провели в Тифлисе, в августе и сентябре побывав в Батуми, - пишет в своей книге исследователь творчества Мандельштама Павел Нерлер. - Сначала их поселили в одной из комнат Дворца искусств – особняка, ранее принадлежавшего известному меценату Сараджишвили. По воспоминаниям супруги Мандельштама, во дворец искусств им пришлось "водвориться" лишь после того, как квартал, в котором они поселились, был для какой-то цели в одночасье выселен. Через весь город их провез на полугрузовичке- забавнейшая фантасмогорическая деталь – шофер-негр.
"Помню, как Паоло Яшвили великолепным жестом приказал швейцару отвести нам комнату…, и швейцар не посмел ослушаться – грузинские поэты никогда бы не позволили своему русскому собрату остаться без крова", - говорил Осип Мандельштам.
Мандельштамы прожили месяц в одной из комнат первого этажа, Тициан Табидзе и Паоло Яшвили с семьями жили на втором этаже. Сходились на одной из террас особняка, говорили о стихах, пылко и яростно спорили".
Тихо на террасе, безмятежно. Отсюда открывается все тот же вид на Сололакский хребет, может быть, уже более прозаичный, чем в те времена, но такой же дорогой сердцу.
Мне Тифлис горбатый снится,
Сазандарей стон звенит,
На мост народ толпится,
Вся ковровая столица
А внизу Кура шумит.
