В сочетании классики и джаза нет ничего удивительного - взаимопроникновение двух культур не является новостью. Удивляет другой факт - детский джазовый оркестр, а он состоит из учеников столичной 19-й музыкальной школы, расположенной в окраинном поселке Орхеви, звучал довольно слаженно и четко, реализуя самые смелые представления об оркестровых возможностях.
Впечатление было такое, что гениальный немецкий композитор, создавая свой шедевр, писал ее и с учетом появления джазовой формы, способной подчеркнуть и выразить все достоинства симфонического феномена с его торжественностью, вселенской радостью и гармоническим совершенством.
Репертуар оркестра объединяет десятки произведений, и в том числе "Лунную серенаду" Гленна Миллера, "Бердленд" Джо Завинула, ряд так называемых "стандартов" и ритмически неординарных латиноамериканских композиций. Все это они показали впервые перед публикой, собравшейся в филармоническом зале "Ивент-холл" перед началом первого фестивального концерта.
"Музыканты хоть и имеют опыт концертных выступлений, но на этот раз слишком волновались, тем более что для такой джазовой аудитории им пришлось играть впервые. Несмотря на то, что оркестр существует уже 40 лет, это их первый "выход в свет", и можно надеяться, что это их вдохновит на еще более сосредоточенную и результативную работу", - поделился своими мыслями руководитель оркестра Серго Ткабладзе. Выпускник композиторского отделения Тбилисской консерватории когда-то сам играл на валторне в государственном оркестре "Рэро", был участником не менее популярного "Джаз-хорала" в 70-х годах, но сегодня он уделяет внимание детям и старается привить им вкус к серьезной музыке, требующей технического мастерства, воображения и понимания специфики джазового искусства.
Дети, играя классику, готовят себя для оркестров разных профилей, но все они - "духовики", "струнники" или "клавишники" одновременно постигают азбуку джаза, расширяя свои представления об искусстве и совершенствуя свои инструментальные навыки. К примеру, саксофонисты Леван Квирикашвили и Эльмира Айвазян, которым едва исполнилось 15 лет, как и трубач Ника Ониашвили, солировали хоть и со спокойной сдержанностью, но извлеченные звуки не "плавали", а ровно переливались в зал, вызывая ободряющие возгласы и одобрительные аплодисменты. Нельзя не сказать, что музыканты оркестра ежегодно поступают в консерваторию - за все последние годы около трех десятков выпускников музыкальной школы стали студентами этого вуза. Непременно надо подчеркнуть, что внимание оркестру уделяет ректор консерватории Резо Кикнадзе, который нередко посещает школу в Орхеви.
Символично, что и он, будучи саксофонистом, имеет прямое отношение к джазу, проявляя заинтересованость в успехах оркестра с его практическими и воспитательнми целями. И, конечно, важно то, что Михаил Георгадзе, министр культуры, а проще говоря, человек, который в качестве главы компании "Eastern Promotion" два десятка лет устраивал джазовые фестивали, и продолжает поддерживать эти форумы, находясь на должности министра, намерен специально позаботиться об оркестре - пора обновить звуковую аппаратуру и, при необходимости, - музыкальные инструменты.
Эпохи и реалии
Происходит однако так, что джазовая музыка претерпевает некоторую трансформацию. Точнее говоря, исполнители меняются, сменяются поколения, и они мыслят в области столь же меняющихся приоритетов. Началось это не сегодня. Еще в 60-70-е годы возникло понятие и направление "джаз-рок", а затем и "фри-джаз". Свободная трактовка потребностей новой эпохи опиралась на законы классического джаза, но знала тогда меру и носила зачастую в том числе и прикладной характер. Потом стали появляться и иные формы - в виде сплава собственно джаза с элементами вольной импровизации, названные "фьюжн", и они имели свою эстетику. То же можно сказать и о не вполне самодостаточной музыке в стиле "фанки".
Вслед за этим стали выплывать на поверхность социального бытия жанры, устремленные к выражению особенностей человеческой психологии в условиях меняющегося мира. К джазу они никакого отношения не имели, но сегодня происходит так, что для выражения в музыке вызывающей сожаление идеи угасания человечности и нарастающего цинизма, "все жанры хороши". Не случайно возник, скажем, тот же "рэп" - как побочная специфическая разновидность музыкального обращения к аудитории.
Как не случайна и речитативность этого стиля, призванная облегчить понимание наскоро говорящего исполнителя. Но и это к джазу, понятно, никакого отношения не имеет, как и к его корневой системе. Но, так или иначе, музыка, словно сама того не осознавая, постепенно вошла в стадию, когда условности рамок и направлений отбрасываются, а потребность сказать нечто об актуальности личного или всеобщего недовольства становится наиболее предпочтительной.
В жертву при этом как бы приносится мало приспособленная для этого романтическая составляющая искусства, с давних пор настраивающая человека на радужную созерцательность, широту интересов, добрые мысли и чувства. Приносится в жертву и эстетика духа, берущая начало в период до старинной музыки эпохи барокко с ее подчеркнутым аристократизмом. Затем она нашла продолжение в сочинениях Генделя, Баха, Шопена и их современников. Эпохи менялись, создавались новые государства, формировались заново нравы, а вместе с ними и реалии. В этом непрестанном взаимодействии возникала и необходимость понимания сути происходящего в нашей беспокойной и потревоженной человеческой обители. Наконец, возник и джаз. Слово это, кстати, поначалу означало известные отношения между мужчиной и женщиной, затем - танец, и только потом стало означать то, что мы понимаем сегодня и уже целое столетие.
Джаз в Америке оказался на самом деле спасением для тех слоев, прежде всего в южных штатах, где эмигранты из Африки, креолы и французские переселенцы искали эмоциональный выход из лабиринта суматошной и запутанной жизни. И, разумеется, джаз не случайно стал средством не только ироничного, но и внимательного отношения к циничному существованию общества, выраженного с помощью гротескных и бурлящих форм, не имевших аналогов в мировой музыкальной истории.
И поскольку наш мир не только тесен, но и противоречив, то эти его особенности с давних пор отражаются и в искусстве. Столетиями происходило так, что апокалиптические настроения, доминируя какое-то время, сменялись иным, уже позитивным эмоциональным состоянием, и любая смена чувственного темпоритма тотчас проявляла себя в размышлениях философов, в творениях поэтов и мастеров кисти, композиторов, театральных лицедеев и просто бардов всех времен. Мечтая о лучшей жизни, насыщенной духовным смыслом и эстетическими достижениями, они искали утешение в надежде, стремясь нередко предвосхитить события. И все это оставалось основной мотивацией их беспокойного творчества.
То же самое происходило на всех этапах развития джазового искусства. Именно джазовым музыкантам, независимо от того или иного направления, порождавшего оригинальные концепции и столь же неповторимые произведения, была дарована способность вызывать смену настроений и взрыв изумления. Смысл джазовой музыки состоял именно в новизне эмоций. И этот феномен работал исправно во все годы. И работает по сей день. Хотя дает и некоторые перебои, вызывающие сожаление. Времена дивной гармонии с ласкающими слух мелодией и ладами, есть такое ощущение, уступают временам, когда доминируют уже простейшие гармонические структуры и порой примитивные формы, используемые больше для слишком субъективных представлений, люмпенских вкусов, для нытья и жалоб, но и они, вероятно, имеют право на существование. Ибо принцип естественного отбора продолжает работать, и каждый слушает то, что ему ближе и понятней. То, что позволяет или заставляет верить в появление света в конце тоннеля. Но это - однозначно не джаз. И эстетика тут совершенно иная, если это слово применимо тут в полной мере.
Джаз или "эстрада"?
Предисловие выше понадобилось не случайно. Первый же вечер навеял мысли о фестивальной неустойчивости последних лет. Не самая интересная английская группа - квинтет Джемми Куллума предложила концерт с элементами "хип-хопа", а в программе превалировала электронная музыка. Подростки были в восторге. Но это был, конечно, не джаз. Второй день принес успех трубачу Николасу Пейтону, но этот инструментальный уровень явно уступал впечатлениям прежних лет.
Саксофонистка и вокалистка Кенди Далфер в третий вечер порадовала зал несколькими песнями, обрамленными элементами импровизации, в целом же магии на сцене не происходило. Наконец дни эстрадных шоу с намеком на джазовые перипетии завершились вокальными экзерсисами Грэгори Портера, довольно зрелого исполнителя и лидера группы отменных музыкантов. Увы, и это имело к джазу слишком отдаленное отношение.
Один американский критик, который побывал несколько дет назад на тбилисском фестивале, признался мне, что по музыкальным радиоканалам джаз передают все реже. "В США, - посетовал он, - спрос на эту музыку существенно упал, к сожалению. Времена сегодня просто другие".
Были ли в эти дни в восторге любители той музыки, которая волнует их сердца уже долгие десятилетия? Вопрос - риторический. Дело в том, они привыкли на протяжении лет к другим именам.
Вспомним, что еще в 1989 году в Тбилиси, а это была очень сложная политическая ситуация, в условиях, означавших конец "холодной войны" и предварявших распад СССР, состоялся фестиваль, который превратил этот город в объект внимания музыкального мира. Тбилиси стал тогда еще одной международной столицей джаза.
Именно так, потому что тогда сюда прибыли очень яркие музыканты, многие - действительно легендарные личности.
Это трубач Фредди Хаббард со своим септетом, барабанщик Арт Блейки и его "Миссионеры джаза" вместе с саксофонистом Бенни Голсоном — автором целого ряда произведений, вошедших в золотой фонд джазовой классики, превосходный органист Джимми Смит с вокалисткой Барбарой Моррисон, ансамбль "Династия Чарли Мингуса", пианист Кенни Дрю с контрабасистом Нильсом Педерсеном, оркестр "Сан Ра", пианист Лесс Маккен, созвездие ансамбля блюзового гитариста Лютера Эллисона. И это был подлинный фурор!
Знатоки джаза, постигавшие тайны его механизма с помощью дорогостоящих виниловых дисков и переписанных записей, слушали эту музыку и впоследствии, но уже еще и "живьем", лицезрея на тбилисской сцене своих кумиров. (Впрочем, первое и поистине невиданное до той поры зрелище связано с гастролями кларнетиста Бенни Гудмэна и его оркестра в далеком 1962 году.). В 90-х же годах концертный зал слушал музыку в исполнении великих мэтров - пианистов Херби Хэнкока, Мишеля Петруччиани, Чика Кориа, Маккой Тайнера, приезжали группа "Манхеттэн Трансфер", композитор и пианист Джо Завинул, трубач Рэнди Брейкер, саксофонист Кенни Гаррет, басисты Крисчен МакБрайд и Рон Картер, гитарист Джон Маклафлин и перкуссионист Закир Хусейн, барабанщики Билли Кобхэм, Джек деЖоннет, Брайан Блейд, и это далеко не все имена.
Если бы были живы Диззи Гиллеспи, Джон Колтрейн или Билл Эванс, и они тоже оказались бы здесь. Они играли потрясающую музыку, делая это виртуозно, и именно в этой виртуозности и кроется секрет джазовой незаурядности. И местные музыканты, конечно, в дни таких концертов, при этом учились чему-то очень важному для себя.
Возникает закономерный вопрос - почему звезды джаза появляются на тбилисских фестивалях все реже? Ответы могут быть разные: дело это дорогое, и спонсоров, готовых раскошелиться, все меньше; организаторы порой стараются угодить молодому поколению, которому легче понять танцевально-увеселительную музыку; есть намерения уже в будущем году возродить былые традиции.
И это надо сделать в любом случае. Потому что...
Эта музыка воспитывает сердца
Джаз всегда звучал во имя радости и преодоления растерянности перед испытаниями судьбы. Эта музыка обостряет рецепторы и даже определяет нередко наши намерения, привносит в жизнь надежду на лучшее будущее и просто позитивно влияет на само содержание жизни.
Для этого достаточно понять глубинный смысл этой музыки, ее основу и правила, затаенные в ней механизмы, стимулирующие музыканта к необычным приемам самовыражения. При этом – оттачивая его талант и подсказывая ход мысли.
Создавая новые радужные мелодические лучи, обрамленные огромной силой гармонических тайн, появление которых не всегда способен объяснить и сам создатель композиции, либо ее исполнитель и соавтор. Ибо джаз превращается для своих почитателей в детище интуиции, помещенной в состояние постоянного творческого горения, изливаемого на сцене в самых ярких, многоцветных и поражающих воображение красках и формах.
Потому что джаз – это то, что имеет начало, но не имеет конца. Любая композиция, украшаемая импровизационной линией, всякий раз не похожей на все предыдущие, да и последующие, изумляет новизной и неповторимостью звучания.
Джазовые музыканты, как известно, во множестве своем прошли и проходят через классическое образование. Конечно, среди них, особенно на первых этапах формирования этого вида музыки, было немало как самоучек-виртуозов, так и тех, что постигали тайны музицирования, общаясь с уже сложившимися и опытными исполнителями. Впоследствии, постепенно и все чаще, появлялись музыканты со "школой" – основательной классической подготовкой. Достаточно назвать имена пианистов Оскара Питерсона, окончившего две консерватории (в Торонто и Оттаве), Билла Эванса, Кита Джарретта или Чика Кориа, виброфониста Милта Джексона, трубача Уинтона Марсалиса, контрабасиста Рона Картера и других выдающихся мастеров джаза. Джарретт и Марсалис, к примеру, длительное время совмещали выступления в джазовых ансамблях с концертами классической музыки.
Те, кто слушал Куперена, Вивальди или Моцарта в исполнении Джарретта или музыку эпохи барокко в интерепретации Марсалиса, тот не мог не поразиться уровню мастерства этих и подобных им музыкантов. Однако есть одна особенность. С точки зрения технической изощренности, джазмены, конечно, не всегда, но во многих случаях, выглядели ярче "классиков". Во всяком случае, они чаще удивляли мир, демонстрируя игру на грани невозможного. И это потому, в первую очередь, что технические нюансы джаза, связанные с его многомерными задачами, обязывали исполнителей к обучению и овладеванию сложной и специфической инструментальной техникой.
Обнадеживает, что потенциал тбилиссих джазовых фестивалей по-прежнему велик. Когда в один из вечеров звучит музыка Бетховена, причем в добротном исполнении детского оркестра, это дорогого стоит. Дети вырастут с пониманием прекрасного и с чувством сопричастности к чему-то достойному их духовного внимания.
Нодар Броладзе