Александр Геловани
Далеко не случайно фактически про всех представительниц прекрасного пола, вошедших в мировую историю как великие политические деятели, от Екатерины Великой до Маргарет Тэтчер, говорили, что у них "мужской ум".
И в последнее время постоянные упоминания "среднего пола" и самоотверженная борьба за права сексуальных меньшинств, вкупе со всеми другими лево-либеральными ценностями, так изменили ситуацию в мировой политике, что избрание той же Терезы Мэй многие комментировали в духе "вот она то будет действовать как настоящий мужчина".
Жирную точку над "i" поставило избрание Дональда Трампа. Миллионы рассерженных белых американцев, составляющих большинство в этой стране, не просто назвали Трампа своим президентом, но дали ему карт-бланш действовать так, как подобает лидеру великой страны. Тренд налицо и, что-то подсказывает, что остальные страны Европы на очереди. В некотором смысле Турции повезло, она уже более десяти лет как в тренде, который только сегодня становится господствующим на Западе. Харизматичный национальный лидер Реджеп Тайип Эрдоган вот уже более десяти лет, пользуясь поддержкой большей части населения, уверенно строит страну, исходя из личных представлений о том, какая она должна быть. Конечно, никакой поддержки не было бы и в помине, если бы его личные представления не совпадали с представлениями о будущем страны и мира его основного электората, жителей анатолийской глубинки, которые последние двадцать лет в результате урбанизации массово осваивают крупные турецкие города, в том числе Стамбул и Анкару.
Эрдоган вспомнил про Лозанну
Так вот, буквально на этой неделе президент Турции Эрдоган сделал заявление, на которое незаслуженно не обратили внимание мировые средства массовой информации. Эрдоган сказал буквально следующее: "Некоторым не нравится, когда я говорю о Лозаннском соглашении. К сожалению, после Лозаннского соглашения площадь территории Турции сократилась с 3 миллионов до 780 тысяч квадратных километров. У нас отобрали часть земель, и некоторые гордились этим. Были и те, кто говорил, что мы выиграли от этого соглашения. Как такое возможно?".
А теперь, что такое Лозаннское соглашение, о котором упомянул президент Турции:
— Лозаннский мирный договор 1923 года — один из основных итоговых документов Лозаннской конференции 1922—1923, подписан 24 июля 1923 года Великобританией, Францией, Италией, Японией, Грецией, Румынией, Королевством сербов, хорватов и словенцев, с одной стороны, и Турцией — с другой. По сути, Лозаннская конференция решала судьбу "османского наследства", то есть судьбу тех территорий, которые в результате первой мировой войны и развала Османской империи оказались "бесхозными". В упоминаемые Эрдоганом три миллиона квадратных километров входила и территория современной Сирии, и часть территории Ирака. То есть те самые места, где сейчас ведутся ожесточенные бои.
Османское наследство
Я уже писал, что нынешнюю войну на Ближнем Востоке вполне можно интерпретировать как войну за "советское наследство". И Сирия и Ирак входили в зону советского влияния, которая была разрушена в результате поражения СССР в холодной войне. В нашем случае президент Турции пошел еще дальше, напомнив об "османском наследстве" и четко обозначив "естественное право" Турции претендовать на него.
Об этом никто не думал в двадцатых годах, когда турки решали вопрос о сохранении своего национального государства. Кстати, по Севрскому договору 1920 года территория Турции представляла собой небольшой кусок земли в центральной Анатолии с выходом к Черному морю. Значительные территории отходили к Грузии и Армении и, что еще важнее, все побережье Средиземноморья и даже Стамбул оказывались вне контроля турецких властей. Там планировалось создать зоны оккупации победивших союзников — Великобритании, Франции, Италии, и особую международную зону в Стамбуле. Точно такие зоны оккупации привели к возникновению современных Сирии и Ирака.
Кроме того, о своих претензиях на средиземноморское побережье современной Турции заявляли греческие власти. Претензии были настолько серьезными, что греки подкрепили их своим экспедиционным корпусом, и вообще идея "Великой Греции" была очень популярна тогда, причем не только среди греческого общества. Однако, военные успехи Мустафы Кемаля, который по праву считается основателем современного турецкого государства, перечеркнули все планы переустройства региона.
Так как греки потерпели серьезное поражение, а воевать за "Великую Грецию" или другие проекты мировые державы, измотанные годами страшной бойни, категорически не хотели, с турками пришлось договариваться. Что и было сделано в Лозанне в 1923 году.
Пантюркизм и паносманизм
Во времена правления кемалистов и военных главным идеологическим трендом, определяющим турецкую внешнюю политику, был пантюркизм. На практике это выражалось в экономической экспансии и культурном влиянии на тюркские народы. После распада Советского Союза и возникновении на политической карте мира целого ряда тюркских государств, идеология пантюркизма сумела выйти из кабинетов ученых в сферу практической политики.
Кстати, сотни турецких школ и высших учебных заведений, открываемых в постсоветских странах организацией Фетхуллаха Гюллена FETO, той самой, которая сегодня обвиняется в организации военного переворота и считается в Турции террористической организацией, открывались и имели серьезную государственную поддержку именно в рамках пантюркизма.
Будучи представителем политического ислама, Реджеп Эрдоган, естественно не мог ограничиться исключительно пантюркизмом. С самого начала прихода к власти, наряду с пантюркизмом, который, конечно, никуда не делся, господствующим трендом в турецкой внешней политике стал паносманизм. Он фактически стал турецкой версией панисламизма, религиозно-политической идеологии, в основе которой лежит учение о единстве мусульман всего мира вне зависимости от социальной, национальной или государственной принадлежности. В данном случае речь шла об ответственности Турции за процессы, происходящие на тех самых трех миллионах километрах, которые Турция потеряла по результатам Лозаннской конференции Конечно, наряду с идеологией в основе паносманизма как главного внешнеполитического тренда современной Турции лежат экономические интересы и вопросы безопасности.
Региональный хаб
По экономическим интересам: вот уже десять лет как Турция стала важнейшим региональным хабом поставок энергоресурсов на европейский рынок. У самой Турции, как известно, нет месторождений нефти и газа. Однако, властям Турции удалось замкнуть на себя поставки энергоресурсов с севера. Речь идет о совместных энергетических проектах с Россией, Азербайджаном и Центральноазиатскими странами. Сейчас актуализировалась задача сделать то же самое с востока (после снятия санкций с Ирана, это вопрос времени) и, что самое главное, с юга. Проекты ниток трубопроводов от монархий Залива уже давно лежат на столах или находятся в компьютерах крупнейших нефтяных компаний мира. Но вот кто будет контролировать эти самые трубопроводы, которые, как вы уже поняли, пройдут через территорию Сирии, вопрос критически важный для Анкары. Ну а что касается поставок энергоресурсов из Ирана, то тут главным инфраструктурным узлом является город Мосул — тот самый Мосул, за который сегодня идут ожесточенные бои.
Миссия пока не выполнима
Что касается вопросов безопасности, то тут все еще проще. Турцию крайне беспокоят планы по созданию курдского государства, и если с иракскими курдами во главе с Барзани им удалось договориться, то с сирийскими курдами, в рядах которых воюют боевики РКК, устраивающие террористические акты в Турции, договориться вряд ли получится. Само вторжение турецкой армии в Сирию ставило своей первоочередной задачей не допустить объединение западного и восточного курдских анклавов, что фактически отрезало бы Турцию от остальной территории Сирии. И эта задача, несмотря на то, что турецкие танки в Сирии уже не один месяц, до сих пор не выполнена до конца. Вытеснить курдов и их союзников на восточный берег Евфрата с военной точки зрения вполне по силам турецкой армии. Но данный вопрос, как и практически все на этой войне, не столько военный, сколько политический.
Формирования союзников курдов, Сирийской Демократической Армии наотрез отказываются уходить из города Манбидж, того самого, который они отбили у боевиков ИГИЛ за пару недель до начала турецкой военной операции.
Проблема в том, что Манбидж расположен к западу от Евфрата, а значит, по планам турецкого командования, должен перейти под контроль турецкой армии и их союзников из Сирийской Свободной Армии. Курдов и союзные с ними формирования патронирует Вашингтон. Ссорится с Вашингтоном Анкаре не хочется, и так отношения в последнее время далеко не безоблачные. Вот и идет бесконечная торговля на дипломатическом уровне.
Бросок на юг
Однако, по всем признакам терпению Анкары уже подходит конец. Во многом этому способствовала победа на выборах в США Дональда Трампа. Конечно, турки надеются на то, что придя в Белый дом Трамп поддержит именно их, и все-таки рисковать не хотят, предпочитая решить вопрос пока в Белом доме находится Барак Обама в роли "хромой утки". Поэтому в той же речи, где Эрдоган вспомнил о Лозаннском соглашении, он напомнил Белому дому, что со времени обещания США того, что курды и их союзники покинут Манбидж прошло уже три месяца, и если обещание не будет выполнено, турки будут вынуждены решить проблему военным путем.
Ну а пока турки воюют с ИГИЛ, причем не только потому что ИГИЛ — это террористическая организация. Наступление турецких танков и сил Сирийской Свободной армии на город Эль-Баб — это ничто иное, как стремление взять под контроль северные ворота Алеппо. От Эль-Баба до пригородов Алеппо менее тридцати километров, и взятие этого города весомый аргумент на переговорах с любым участником сирийской войны.
Конечно, Турция не собирается аннексировать территории Сирии, на последней пресс-конференции глава Генштаба турецкой армии особо подчеркнул, что Турция уважает территориальную целостность Сирии и не собирается ее нарушать. Но, само это заявление, сделанное не совсем "профильным" государственным служащим, которое в устах того же главы МИД звучало бы куда естественнее, тоже о многом говорит. Весьма вероятно, что данное заявление призвано заранее предупредить международную реакцию на действия турецкой армии, выходящей за анонсированные пределы операции "Щит Евфрата". Понятно, что турецкий бросок на юг — это попытка Турции вернутся в ближневосточную политику в качестве игрока с контрольным пакетом акций. Что ж, эти действия вполне в стиле политики брутальных мужчин, которая сегодня уже стала господствующим трендом в мировой политике.
